[Anayan]

Продолжение предыдущего поста - все не влезло.

Следующий фанфик у меня возник от достаточно странной ассоциации, которая в свою очередь появилась у меня при прослушивании песни "По дороге сна". Сначала хотелось написать что-нибудь практически по сюжету песни, потом задумка в голове претерпела некоторые изменения, и получилось то, что получилось. Рассказ называется "До рассвета", там опять же есть Валентин Придд, там опять же есть Джастин - и есть темная холодная осенняя ночь. В фанфике напрочь задвинуто то, что выходцы не умеют проходить, пока их не позовут - ну и ладно, так уж получилось. А вот и сам рассказ:

Валентин внезапно открыл глаза и, как всегда после прерванного сна, обвел комнату непонимающим взглядом. Что его разбудило? Кажется, какой-то негромкий, но отчетливый звук, но какой? Или же это было только во сне? Нет, в комнате не было ничего, что могло издать какой-либо отчетливый звук. Шуршание страниц раскрытой книги? Вряд ли это могло кого-нибудь разбудить.

Придд еще раз взглянул на свою комнату и уже было собрался уснуть дальше - судя по темноте за окном, сейчас была глубокая ночь, - но вдруг понял одну вещь. Окно было раскрыто. Из него тянуло холодным ветром - таким, который часто бывает в конце осени. Наверное, в это же время год назад тоже был такой ветер. Это было неудивительно, но почему открыто окно? Быть может, он сам забыл его закрыть перед сном, после рассматривания звезд, на одной из которых сейчас, вполне возможно, обретается Джастин? Какие глупости, он точно помнил, что поворачивал задвижку! Но тогда какое можно подобрать объяснение тому факту, что окно открыто?

В комнате становилось все холоднее, и потому Валентин решил, что подумает над загадкой чуть позднее, подошел к окну, чтобы его закрыть, и снова замер от удивления. Высокое и широкое кресло, спинка которого легко скрывала даже самого высокого человека, всегда раньше стоявшее повернутым к окну, сейчас было повернуто вообще в противоположную сторону. И еще... там кто-то сидел?

Валентин оцепенел от ужаса. Этот момент был самым страшным, который Придд вообще мог себе представить. Кто-то проник в его комнату, кто-то сидел в кресле, кто-то, непонятно почему, ничего не предпринимает - но может что-то предпринять. А он замер на месте и не в состоянии что-либо сделать, потому что тело перестало ему подчиняться. Но надо что-то делать, пока ничего не сделали с ним. Неизвестно еще, что там сидит...

Скинув с себя наваждение, Придд подошел к креслу ближе - и остолбенел. Там сидел Джастин. Джастин, погибший год назад.

- Здравствуй, - спокойно произнес Джастин, как будто бы и не умирал вовсе - и не воскрес внезапно из мертвых! - Рад тебя видеть.

Валентин пораженно наблюдал за братом. Его кожа была жутко бледной - практически белая, точно бумага. Глаза, прежде бывшие серыми, сейчас отливали лиловизной. Да, не было никаких сомнений, это был именно Джастин, но... но тот ли Джастин, который был раньше?

- К-как? - выдавил он, заикаясь. - Ты же... ты же умер!

Старший брат склонил голову набок, точно соглашаясь с этим изречением.

- Но тогда как тебе удалось попасть сюда? - выпалил Валентин на одном дыхании, боясь вновь начать заикаться.

Джастин перестал перебирать висящую на груди цепь из драгоценных камней и внимательно посмотрел в глаза брату.

- Ты когда-нибудь что-нибудь слышал о выходцах? - спокойно спросил он, как будто бы спрашивал об очевидном - скажем, какая сейчас погода за окном.

Младший Придд отпрянул. Конечно, Леворукий и все его кошки, он слышал о выходцах! Живые мертвецы - кто о них не слышал? Но... Но неужели Джастин теперь тоже выходец? И что тогда? Заберет его в собой туда, откуда нет возврата?

Брат с интересом наблюдал за ним. Валентин почувствовал, что его голова тяжелеет, и понял, что единственное, чего он сейчас хочет - это убежать, скорее убежать отсюда!

- Значит, слышал, - констатировал факт Джастин. - Не беспокойся, я нарушу правило всех выходцев - забирать с собой бывших родственников. Бывает, что ты просто не в силах не нарушить правило - сейчас то же самое. Более того - эту ночь я проведу тут. Если ты, конечно, не против.

Валентин решительно помотал головой. Каррьяра, конечно, он не был против! Все это время он жутко тосковал по брату, скрывшись в своем безразличии к окружающему миру, точно в доспехе. Если бы не это безразличие, он бы давно уже умер от горя. И тут - оказывается, что, возможно, еще не все потеряно до конца.

- Но помни, Тино, - голос брата звучал грустно, но мягко, - я тут пробуду не так уж и долго. До рассвета остался ровно час. С рассветом я тебя покину. А пока - не будем говорить о неприятном. Поговорим о... - Джастин прикоснулся пальцами к одному из камней на цепи. - Скажем, о твоей жизни. Как ты?

- Поверь, с момента, как ты спрашивал меня об этом в последний раз, мало что изменилось, - грустно усмехнулся младший Придд. - Поэтому аналогичный вопрос я задам тебе. Ты как? Вряд ли слишком хорошо - умершие обычно чувствует себя не самым лучшим образом.

- Я не до конца умер, брат, не забывай об этом, - Джастин отвлекся от перебирания камней. - Я - выходец. Хотя в чем-то ты прав, чувствую я себя и впрямь не очень. Я скучаю, Тино. Очень скучаю.

Валентин почувствовал, что в его горле появился комок, а на глазах выступила предательская влага. Старший брат, очевидно, тоже это заметил, потому что улыбнулся и смахнул пальцами слезы с глаз брата.

- Не плачь, - прошептал он и обнял брата. - Валентин, пожалуйста! Не бередь себе душу. Все равно я скоро уйду, а тебе еще потом жить.

- Почему ты не пришел раньше? - тихо осведомился Валентин, понимая, что слез на глазах больше нет - а вот комок в горле остался. - Ты же сам сказал, что скучаешь!

- Я прекрасно знал, как ты меня можешь принять, - Джастин взглянул в глаза брата, и тот увидел в глазах выходца боль. - Я не знал - ненавидишь ты меня, или то, что я совершил, для тебя не имеет значения... Сегодня - решился. Вперед, до окна, а там - будь, что будет!

- Ненавидеть? - Валентин не поверил своим ушам. - Как? Как я могу тебя ненавидеть?

- Когда я в последний раз тебя видел, - старший Придд аккуратно налил в бокал вино из стоящей рядом бутылки, - ты был истинным сыном нашего отца, которого, если ты помнишь, заботила только честь рода. Я опозорил Приддов, и я прекрасно это понимаю. И, признаюсь честно, я бы понял твою ненависть. Потому что порой... А, что теперь говорить об этом, что было, то прошло. Выпьем за тебя? - Джастин кивнул на "Слезы".

- Лучше за тебя, - решительно произнес граф Васспард.

- Что мне это, - невесело улыбнулся Джастин. - За мертвых не пьют, разве что за их упокой. Пьют за живых, поэтому, брат - за тебя! - он протянул еще один наполненный бокал Валентину, и братья чокнулись.

- Но у меня есть один вопрос, - Валентин опустил нетронутый бокал на стол, в котором отражался силуэт брата. - Выходцы приходят к тем, кого любили в жизни, не так ли?

- Именно, - выходец улыбнулся. - Бывает так, что тех, кого любишь, несколько. Всех навестить - не хватит одной ночи.

- Значит, потом ты заявишься к Алве? - выпалил свой вопрос младший Придд, а потом запоздало подумал, что, возможно, Джастину будет не слишком приятно говорить об этом, но слова вернуть обратно было нельзя. Да, он всегда, общаясь с братом, терял свою сдержанность.

Молчание затянулось. Похоже, Джастин раздумывал над ответом - или вообще не хотел отвечать?

- Не знаю, - ответил он наконец. - Я боюсь себя, когда я с ним. Конечно, с выходцем уже ничего нельзя сделать, но все равно. И с другой стороны - я любил его, пока был живым. Не знаю, Тино, не знаю.

- Любил? По-настоящему любил? - прошептал Валентин, понимая, что все то, о чем сплетничали в Лаик - правда. Он это и так знал, но сознание прочно цеплялось за то, что может быть, это ложь - или не до конца правда. А теперь получается, что у Эстебана был повод его подкалывать. Очень весомый повод.

Джастин молча кивнул.

- Давай не будем об этом, - попросил он. - Мне тяжело говорить о Рокэ и о том, как я любил его.

Внезапно брат начал бледнеть - еще больше. Казалось, что он сейчас станет прозрачным. Валентин понял - это может значить только одно, Джастин сейчас исчезнет, навсегда! - и ухватился за ладонь брата, точно это могло как-то помочь.

- Прощай, - прошелестел Джастин. - Возможно, мы еще когда-нибудь увидимся. Прощай, Тино...

Образ растворился. Валентин коротко, будто бы это и не он был, взглянул в окно - там розовело небо, наливалось красками дня. И почувствовал, что по его щекам вновь текут слезы. Рука, всего секунду назад, сжимавшая ладонь брата, безвольно опустилась вниз и задела стоящий на столе бокал, который упал на пол и разбился. Одним из осколков Валентин порезал руку, но он не чувствовал боли. Он просто смотрел в окно - туда, куда исчез брат.

- Прощай, Джастин, - прошептал он.

Кто знает, быть может, Джастин прав, и они и в самом деле встретятся снова? Еще какой-нибудь ночью, на границе яви и сна. А пока - его брат будет бродить в царстве выходцев, ожидая ночи, чтобы навестить кого-нибудь из тех, кто ему был близок. Быть может, и снова его - чем Леворукий не шутит?!


Последний же из написанных мной рассказов возник из-за трех вещей. Первая - моя отчаянная любовь к этому любовному треугольнику. Вторая - прочитанная мною легенда о колдовских действиях зеркал. А третьей вещью стала цитата из канона, в которой сообщалось, что Мэллит не любила смотреть в зеркала. Я не могла не написать это! Так что вот - "Зеркала". Гет, драма.

Мэллит ненавидела зеркала. Она их жутко боялась. Она боялась, что однажды ее затянет в эту ровную гладь - как в какой-то старой легенде, в которой одна прекрасная девушка любовалась своим отражением в глади озера, а потом ее затянул туда водный черт. Конечно, прошло много времени, и история могла претерпеть некоторые изменения, но она могла произойти вновь - просто с другими деталями.

Впрочем, у Мэллит никогда и не было особого повода глядеть в зеркало - она не считала себя красивой и предпочитала, съежившись, проскальзывать мимо зеркала. Да и не стремилась к тому, чтобы так считать - а то ведь придется глядеть в зеркало, сталкиваться со своими страхами - а ожидание чего-либо, того же нападения - что может быть хуже?

Хотя, есть и то, что могло смело называть более худшим. Тоска.

Да, теперь тоска ее преследовала постоянно. Ровно с того момента, как она увидела Альдо.

Мэллит никогда не думала, что в кого-нибудь влюбится, и абсолютно не мечтала о том, чтобы кто-нибудь влюбился в нее - она была воспитана в таком обществе, где красивыми считались такие женщины, как ее сестры, на которых она походила так же, как крыса - на орла. Но когда она увидела Альдо - вмиг забыла обо всем и просто замерла - на мгновение, не больше, но замерла. Точно громом пораженная.

Иногда она видела в своих снах чей-то неясный лик. Гоганни не знала, чей - но всегда ждала этого сна. И как же такое могло выйти, что Первородный и образ в ее сновидениях были полностью одинаковыми?! Близнецами - иного слово подобрать было нельзя. Быть может, так было суждено, так было предначертано Создателем, что она и Альдо (да, про себя можно и по имени, по красивому звонкому имени, точно золотая монета) должны были встретиться? Как любая гоганни, Мэллит верила в приметы и предзнаменования. И в это сразу же поверила. Всей душой.

Вот только, похоже, предзнаменование сбудется не до конца. Альдо не остался - он сразу уехал куда-то, даже не вспомнив о ней. Остался друг Первородного, на которого недостойнейшая осмеливалась поднять глаза. Потому что друг Первородного - ее друг. Ведь они, по сути, теперь одно целое. Правда, это поднятие глаз было чисто символическим - она теперь глядела не на землю, а где-то на скромный подол платья - не в пример сестрам. Но они красивые, им можно, а она - нет.

Она много беседовала с Блистательным (хоть Робер и не любил, чтобы его так называли, но Мэллит не могла иначе). И порой она даже улавливала что-то об Альдо - и сама надеялась, что тот когда-нибудь станет королем. Ей не было дела до политики, просто мечты должны сбываться.

Во всяком случае, у тех, кого она любила. У нее самой - необязательно. Недостойнейшая (о, простим же Мэллит это пренебрежение к самой себе!) готова была жертвовать своим счастьем ради счастья других.

Возможно, ей это всего лишь казалось, но Блистательный без особой охоты рассказывал об успехах и невезениях (Мэллит не знала, чего было больше, но искренне надеялась, что Первородный обладал недюжинным везением) своего друга. Это удивляло молоденькую гоганни. Зато о всяких забавных случаях Робер рассказывал ей - и девушка скромно улыбалась, слегка встряхивая волосами, которые напоминали расплавленную медь - так ей говорил Блистательный, всегда немного смущаясь. Мэллит было приятно, но не более того - не от того шли эти слова, от кого нужно. А иногда - это было странным, - она ловила на себе взгляд друга Первородного, переполненный тоской. Или это ей только казалось?

Вряд ли. Похоже, тоска сопровождала их обоих, как верная подруга, как спутница жизни. Но тоска Блистательного была ей непонятна. Вероятно, ее не мог понять даже сам Робер, потому что когда в глазах не было тоски, они были затуманены задумчивостью. Мэллит, впрочем, и сама так выглядела - она видела это краем глаза в прозрачном зеркале, напоминающем воду. Напоминающем светло-голубые глаза Альдо.

Да, она не зря всю жизнь боялась того, что ее затянут зеркала. Так и произошло - глаза Первородного, напоминающие зеркала, снились ей каждую ночь.

Однако то, что легенда почти сбылась, было даже приятным. Во всяком случае, для Мэллит. И она не спорила с судьбой - не в ее это было обычаях.

Просто ждала того момента, когда снова увидит Альдо. Заглянет в его глаза-зеркала. И поймет, что она тоже может быть счастливой - хоть прежде это казалось невозможным.


На сегодня это все. С вами была рубрика "Как правильно спустя месяц переносить фанфики на другой ресурс". Если еще что-нибудь появится - непременно выложу сюда.

@темы: #fics, куртуазия и шпаги